Гороскопы всегда врут [СИ] - Евгений Сартинов

— Что это с ним? — спросил Мазуров, у прапорщика Журавлева, сопровождавшего носилки с бандитом ещё с одним конвоиром.

— Похоже на приступ аппендицита, — сообщил тот, вытирая с лица обильный пот. — В больницу везём. Ну и жарко же сегодня, — пожаловался он.

— Да не так и жарко, как вчера, градусов двадцать, — возразил майор. С недовольным лицом он следил за тем, как «скорая» выехала за ворота горотдела. Не очень хорошее предчувствие было у него относительно этого приступа аппендицита.

"Зарежут, поди, на операции, и все", — подумал он с безнадежной ясностью. Пройдя в свой кабинет, он долго в мрачном одиночестве сидел в кабинете, смоля одну сигарету за другой. Майор уже семнадцать лет работал в милиции, и, несмотря на предельно прозаическую работу, оставался идеалистом, каких еще стоило поискать. Мазуров верил в справедливость, в торжество закона, что они делают самую важную работу, избавляя страну от всякой нечисти. Он привык работать не по трудовому кодексу, а по совести, от первых петухов, до темноты. Опер мог сутками не появляться дома, раскручивая самый жуткие, и изощренные убийства. И всегда Мазуров ощущал поддержку своих друзей и коллег. Но в последние годы эта вера дала сильную трещину. Что-то изменилось в его коллегах, не было того рвения, как прежде, но, самое страшное, начало происходить с год назад. Рассыпались самые надежные, самые выверенные с точки зрения закона дела. Они ловили карманников и домушников, жуликов и грабителей, но элита Кривовского воровского мира, эти молодые выродки под руководством Нечая и Рыди оставались неуязвимыми. До поры, до времени Мазуров относил это к недостаткам в своей работе. Чего-то опера не учли, какую-то версию не дотянули до логического конца, не добрали улик и признаний. Но случай с Лущаном заставил его по-другому взглянуть на это странное везение нечаевских гвардейцев.

"Прокуратура у нас не в счет, — просчитывал майор, — разговаривал я с самим прокурором, а Сундеев у нас работает недавно, с Нечаем связан быть не может. Значит — информация утекла из отделения. На крыльце нас было семеро, минус я. Кто-то из них позвонил Лущану? На телефоне висели все: Колодников, Зудов, Фортуна, Демин. Потом мог позвонить Мамонов и Гасан. И кто-то из них предупредил Лущана. Тот после этого звонка так испугался, что убежал в одних тапочках, к тому же забыл выключить компьютер. Почему он не забрал с собой пистолет? Потому, что не смог его вытащить, зажало его шкафом. Мы втроем его еле выковыряли. Ели бы не та старушка, божий одуванчик, отсиделся бы Лущан у своего корешка, и потом слинял. А так пришлось ему стучать на друга Нечая. Выходит, что нельзя своим уже доверять? Да, вот так, брат, и получается".

Насчет этого Мазуров не ошибся. А вот судьбу Лущана не угадал. Тому действительно сделали операцию, а потом, когда он достаточно оклемался, и вернулся в ИВС, Лущан в корне изменил свои показания. Он написал чистосердечное признание, судя по которому, пистолеты он получил у незнакомого офицера местного гарнизона. На опознании, проводимом Годованюком и Гомулой, Лущан уже уверенно указал на Алексея Ремизова. После этого Лущана отпустили под подписку о невыезде. Ордер на арест Нечая прокуратура отозвала. В тот же день Нечай появился в городе.

ГЛАВА 19

Как раз к этому времени разрешилась ситуация с Вицей. За это время тот поджег два ларька, принадлежавших Нечаю, и почему-то спалил дотла небольшой магазинчик Рафика Тедеева, скорее всего по ошибке. В тот вечер Нечай под прикрытием своих парней выходил из пиратского притона, когда к ним заплетающейся походкой наркомана подошел невысокий парнишка лет четырнадцати, не больше. Один из телохранителей его остановил, но тот стал упорно рваться к Нечаю.

— Эй, Нечай, тормози, дело есть! — крикнул он.

— Пусти его, — обратился Геннадий к охраннику и спросил пацана. — Чего надо?

— Ширево давай. Там, у твоего подъезда, Вица дожидается с двумя корешками. За кустами.

Нечай присмотрелся и узнал того самого мальчишку, что в свое время таскал капусту Михаю. С тех пор он сильно сдал, желтоватая кожа плотно обтягивала заострившееся лицо, голова чуть дрожала, похоже, что его всерьез ломало.

"Догорает пацан", — подумал Геннадий и спросил:- В каких кустах, справа или слева от входа?

Пацан надолго задумался, но потом все-таки сосредоточился и сообразил.

— Как идешь, налево.

Нечай переглянулся с Рыдей.

— Похоже, клюнул, — сказал Геннадий.

Недавно он вернулся в город, в свою старую квартиру. Ему до смерти надоел переполненный народом дом в Лысовке, кроме того, Нечаю не хотелось привыкать к снотворному, он с предубеждением относился ко всем лекарствам, считая, что вреда от них больше, чем пользы. Но самое главное, это Геннадий сделал все, чтобы заклятый враг узнал, где он сейчас ночует. К дому они всегда подъезжали с помпой, не менее трех машин, и вся толпа с шумом вываливалась из авто и вламывалась в подъезд. И похоже, Вица купился на этот спектакль.

Нечай кивнул на молодого наркомана:- Суньте его в машину, а там посмотрим, врет он или нет.

Вица с двумя подельниками терпеливо дожидался своего врага. Он знал, что тот сейчас не ездит без охраны и вряд ли ему удастся спастись после покушения, но ему было на это уже наплевать. Работала иная психология, непонятная простому человеку — воровской кодекс чести диктовал свои правила жизни и смерти.

Благоуханная летняя ночь, казалось, призывала к любви и покою, но эти трое думали только о смерти. Ожидание затянулось, по кругу пошел последний косячок с «планом», наконец вспыхнули огни фар выехавшей из-за угла машины, за ней показалась вторая, потом третья. Вица, щурясь, напряженно вглядывался в темные окна салона, но шофер почему-то упорно не выключал дальний свет. И Вица понял, что они сейчас как на ладони, их видно сквозь редкую поросль чахлых кустов. Он выпрямился во весь рост, вскинул обрез, но тут позади его застучали торопливые выстрелы. Получив несколько пуль в спину, Вица выгнулся все телом, последним движением сумел нажать на спуск, но оглушительно громыхнувший выстрел ушёл вверх.

Убитых быстро погрузили в подъехавший джип, и он отбыл в сторону речного омута. Один из убийц, на ходу прыгнувший во вторую машину, засмеялся и обернулся к соседу.

— Витек, посмотри, с чем они были. Это ж обрезы!

Теперь в салоне смеялись все. Нечай вооружил своих людей более основательно. Кроме пистолетов он приобрел короткоствольные, но мощные пистолеты-пулеметы «Скорпион» чехословацкого производства, скорострельное, и практически, «карманное» оружие. Стоило это бешеных денег, но Геннадий не жалел средств, если дело сулило выгоду.

С кончиной Вицы в городе осталось еще много уголовников, но все это была мелкая сошка, шушера, не способная противостоять новому хозяину города.

ГЛАВА 20

Теперь перед Нечаем стояла самая сложная задача. Надо было установить контроль над главным рынком города. Его уже лет пять активно пасли приезжие из Азербайджана во главе с толстым и добродушным на вид Рамизом Алиевым. Это был полный жгучий брюнет с роскошными усами, делавшими его чуточку похожим на покойного композитора Френкеля. Легально ему принадлежали три магазина и шашлычная на базаре, а также два киоска на привокзальной площади. Время от времени он спонсировал то детдом, то интернат, и это всегда бурно освещалось в местной печати. Регулярно появлялись хвалебные статьи и фотографии сияющего белоснежной улыбкой Алиева в окружении худосочных детей.

Трудность состояла в том, что за Алиевым стояла мощная структура из областного центра. Его поставил на это место сам смотрящий по области, вор в законе по кличке Свояк. Два года назад люди Тайменя попытались прижать «грачей». Но по вызову Алиева из губернского центра приехали десятка два громил чисто славянской внешности и отправили к праотцам не только самого Тайменя, но и парочку его корешей.

Нечай сломал голову, стараясь найти подходы к неуязвимому азербайджанцу. Стараясь выяснить о нем побольше, Геннадий узнал, что Рамиз давно строит большой двухэтажный дом на окраине города. Стройка шла ударными темпами, Алиев подгонял строителей, желая въехать в белокаменный дворец к своему дню рождения. Дня за три до этого Нечай подпоил сторожа, проник со своими людьми в дом и установил там несколько жучков, в том числе и на линии телефонной связи. Пару дней казалось, что эта затея не даст ничего. Микрофоны фиксировали самую обычную суету большого аврала: добродушную матерщину грузчиков, затаскивающих и расставляющих мебель, визгливый голос жены Алиева, руководящей процессом. Если азербайджанцы и говорили что-то интересное, то только на родном языке. Единственное, что удалось выяснить: Рамиз пригласил на новоселье и пятидесятилетие всех своих местных соплеменников, их жен и даже детей. Все они жили в Кривове давно, даже жены у большинства из них были местные, русские. Попойка предстояла грандиозная, спиртное таскали ящиками, мясо — бараньими тушами.